Это стихотворение я когда то посвятил памяти тех, кто погребен на Немецком кладбище Москвы. Это многие философы, писатели, художники и религиозные деятели и даже святые, дорогие сердцам многих русских людей. Особо среди них дороги моему сердцу такие светочи как св. праведный Алексей Мечёв, старец Захария (Зосима), Михаил Пришвин, Виктор Васнецов, доктор Фёдор Петрович Гааз. До сих пор на могилах старца Захарии, игумении Фамари Марджановой и митрополита Трифона Туркестанова собираются огромные толпы народа.
Смиренное кладбище тихо спит,
О многих судьбах молчит гранит.
Темной чередою стоят кресты,
Под ними вялые лежат цветы.
В старых могилах истлевшие кости,
К ним часто приходят потомки в гости.
В шумные, праздничные, солнечные дни
Шумом сон предков тревожат они.
А ночью на кладбище тихо и мрачно,
Торчат часовни как старые башни.
Шорох листьев как шопот умерших
И светит луна как костер догоревший.
Комментарий автора: Это небольшое стихотворение я посвящаю всем, нашедшим упокоение на Введенском (Немецком) кладбище города Москвы
Константин Белов,
Москва, Россия
Константин Юльевич Белов родился в Москве в 1972 году. В 1994 г. окончил Московский авто-механический институт, в 1999 г. окончил Институт рынка недвижимости. В 2008 году сдал экзамен на звание Патентный поверенный РФ.
Прочитано 2728 раз. Голосов 2. Средняя оценка: 5
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Оцените произведение:
(после оценки вы также сможете оставить отзыв)
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
